Пять лет молчания

Тяжелый день для Одессы – 2 мая. Очень тяжелый. Пять лет прошло. Одни скажут: ну, всего пять. Другие ответят: пять лет, как пять веков. Казалось бы, столько слов говорено, столько взаимных обвинений услышано, столько версий озвучено. А правду мы до сих пор не услышали.

Я был секретарем специальной комиссии депутатов областного совета, которую образовали для контроля над ходом расследования трагедии 2 мая. И наблюдал, как менялись не только следователи из Киева, но и их речь. Первый пытался услышать, понять вопрос и ответить. Последующие отделывались дежурной фразой: «Тайна следствия. Идут следственные действия».

До сих пор? Почему? С самого начала проговаривали идею подключить к отечественным специалистам зарубежных. Ради объективности. Потом идею забыли. Через несколько часов после трагедии часть активной общественности почему-то радовалось, заполняя социальные сети словами: там сожгли не одесситов, а приезжих! Это же, до какого озверения надо дойти, господа? А что в головах авторов таких слов уже ничего человеческого не осталось? Впрочем, не правильный вопрос. Надо так: а люди ли вы?

После трагедии 2 мая я взялся перечитывать роман Федора Михайловича Достоевского «Бесы». Пытался найти природу такой ужасающей жестокости. И нашел. Вот, что говорит «р-революционер» Петр Степанович Верховенский:

Увы, но оправдание насилию можно скрыть словоблудием. Но куда деться от этой анатомии «р-революционеров», данных великим Достоевским?

Надежда, что мы узнаем правду, пока еще теплится. Все правильно: надежда умирает последней. Ее угасание может спасти желание власти рассказать нам эту самую правду. Будем надеяться.