17 апреля: в Одессу прибыл персидский шах
Вот что писала газета «Одесские новости» 17 апреля 1914 года (орфография сохранена).
«Варшавским поездом Мемет-Али с супругой и двумя принцами прибыл в Одессу. Встречать на перрон явился только казначей его одесского двора. Такова была воля экс-шаха. Из вагона вышел окончательно европеизированный турист, в безукоризненном платье. Даже традиционная восточная шапочка уступила место котелку модного фасона. Шах выглядел значительно лучше, чем когда он уезжал. Вид у него свежий, бодрый, настроение отличное. Семье заграничное турнэ также пошло на пользу. Шахиня с принцами, по словам приближенных, вполне оправились от угнетавшего их в первое время настроения.
Экс-шах за 13 месяцев отсутствия из Одессы побывал на водах Карлсбада, жил в Берлине, где его пользовали светила медицины, но интервалы в лечении он всецело посвящал поездкам по городам Европы. В нем развилась даже любовь к путешествиям. Тем не менее в Одессу он возвращался охотно. В беседе с приближенными Мемет-Али, делясь впечатлениями, не скрыл, что такой благодати, как на Черном море в окрестностях Одессы, он не встречал, и что сюда он возвращался с таким легким чувством, как к себе домой.
За время отсутствия из Одессы двор его переведен был с улицы Белинского на дачу Гланца на Французском бульваре, где для этого специально пристроили корпус. Дачу сняли до осени, а за летнее время будет подыскано соответствующее зимнее помещение в центре города. Поселяется Мемет-Али теперь с очевидным намерением стать оседлым жителем Одессы.
Между прочим, передают, что частые газетные сообщения об ухудшении в его здоровье приводили его в состояние, близкое к... выздоровлению. Особенно он был в восторге от своего искусства сбивать прессу c толку, когда однажды одна одесская газета экстренно выслала из Одессы к нему за-границу врача-перса Махмет-Хана, в виду того якобы, что экс-шах отчаялся в европейских светилах и все упования возлагает на своего старого придворного врача, который уехал из Одессы в Персию не более и не менее, как 1 ½ года тому назад.
Но наивысшее удовольствие получил экс-шах, прочитав по пути в Одессу в газете, что слухи о скором его возвращении в Россию опровергаются в виду последовавшего нового осложнения его болезни, отсрачивающего его приезд еще на 2—3 мес.
Мы извиняемся за несколько игривую мысль, но может быть, Мемет-Али нарочно приурочил свой приезд в Одессу к 1 апреля, чтобы на этот раз уже неопровержимый факт его возвращения был принят за очередную мистификацию».
Мохаммад Али (так правильно звучит его имя), старший сын Мозафареддин-шаха, взошел на престол в январе 1907 года. Он обещал соблюдать конституцию, но не сделал этого.
Уже в 1908 году в Тебризе началось восстание против шаха. Летом 1909 повстанцы вступили в Тегеран. Чрезвычайный национальный совет объявил о низложении Мохаммеда Али и о передаче власти его 11-летнему сыну Ахмаду. Мохаммед Али уехал в Россию.
В 1911 он вернулся в Персию с военным отрядом, но был разгромлен правительственными войсками.
Экс-шах вернулся в Одессу. Он жил во дворце Бржозовского. Особняк стали называть «шахский дворец». Здание построено по проекту арихтектора Феликса Гонсиоровского для польского аристократа Зенона Бржозовского. Позднее владельцем был граф И. Шенбек.
в 1920 году он переехал в Стамбул, а затем в Сан-Ремо, где и умер в 1925 году.
Историк Олег Губарь в одной из своих книг приводит фрагмент письма бывшего персидского шаха: «Уверяю вас, что легче пятьдесят лет прожить с одной женой, чем один год — с пятьюдесятью женами».
Напоследок приведем фельетон, в котором фигурирует Мохаммад Али. Дело в том. что в 1912 году на Лондонской конференции послов по предложению министра иностранных дел Австро-Венгрии Албания была признана независимой, но при условии правления европейского принца.
«В кофейне Фанкони сидит Магомет Али и мрачно тянет кофе. К нему подходит Абрамович, снимает котелок.
— Извините меня, господин шах — имею до вас срочное дело.
— Что вам угодно? — хмурит брови шах.
— Благодарю вас, моя фамилия Абрамович.
Абрамович садится, с укоризной качает головой и начинает: — Вот скажите мне, пожалуйста, зачем вам сидеть у Фанкони? Вы такой красивый, симпатичный шах и так вот зря сидите у Фанкони…
— Послушайте…
— А я вам скажу, что мы с вами можем сделать хорошее дело. Всю жизнь будете мне спасибо говорить.
— Ну что — говорите.
— Вы мне скажите, господин шах одно: хотите поступить в короли?
— В… короли?!
— Ну да, в короли. Стану я предлагать вам разве поступить в маклеры? Но обождите — всё по порядку. Читаю я сегодняшнюю газету — и что же я вижу? Вижу, что австрийский граф Берхтольд затеял большое дело: эту самую Албанию решил превратить в самостоятельное королевство, ему для этого дела нужен хороший король. Но его нет нигде — ни в Африке, ни в Америке. И остановилось всё дело! Я сам 10 лет держу контору для прислуги — и за всё это время не записался ни один король. Разве я не понимаю графа Берхтольда?
Абрамович грустно покачал головой:
— Ещё как понимаю. И вот, я тут себе говорю: а ну-ка, Абрамович, найди ему короля! Ну-ка покажи, как ты умеешь работать. И я нашёл ему — вас! Думаю, для вас будет гораздо лучше быть албанским королём, чем сидеть без всяких занятий у Фанкони. Разве я не правду говорю, господин шах?
…И через 10 минут Абрамович посылал уже графу Берхтольду телеграмму: «Имею для вас хороший король. Высылайте корону. Абрамович» («Красноярский голос» 20 декабря 1912 года).
